Дорогие братия и сестры. В сегодняшний воскресный день продолжается двунадесятый праздник – Сретенье Господне, основная мысль которого состоит в том, чтобы в нашей жизни обязательно состоялась встреча с Господом, встреча, которая, начавшись однажды, никогда не оканчивается в жизни и через эту временную жизнь продолжается и в вечности. Одним из основных мест, где можно встретиться с Господом, является храм Божий. Видимо, это и для нас не открытие, и для ветхозаветных людей была вещь известная, и поэтому в евангельском чтении в сегодняшний воскресный день мы слушали притчу о мытаре и фарисее, которая говорит о том, что два человека пришли в храм помолиться. Встреча с Богом здесь должна быть более реальная, более зримая, ощутимая. Но вот для одного из персонажей притчи евангельской эта встреча не состоялась. Здесь подразумевается фарисей, который привычно входил в храм, который чувствовал себя здесь как дома, вольготно, по праву, входил смело, дерзновенно, в самую главную часть храма, впереди всего народа и молился в этом храме такими словами: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю» (Лк.18;11-12). Вот и весь рассказ о фарисее.
Дорогие братия и сестры. Мы с вами не всегда постимся усердно и прилежно. Великий Пост как-то ещё всех мобилизует более или менее, а вот в отношении среды и пятницы ситуация весьма плачевная. Мамочки и бабушки пытаются накормить своих деток и внуков. Это извечная проблема, вызывающая немалое беспокойство. До истерики иногда доходит: «Внук ничего не ест! Что делать, батюшка? К каким врачам пойти?» А врачей не надо – нужно либо вспомнить старинный бабушкин ремешок с тех стародавних времён, либо день-два не покормить внука — и будет есть всё, что дашь: и капусту, и огурцы, и картошечку, ещё попросит даже. Никаких таблеток, никаких врачей — ничего не надо. Но и бабушки уже забыли об этом, и мамочки. И вот такая извечная проблема: «Надо же, ничего не кушают детки. Всё! Такие истерики. Не любит бабушку, наверно». Это и вам хорошо известный момент. Может, не все наши прихожанки узнают себя в этих словах, но это так; со стороны виднее.
Порассуждаем в отношении второй части слов фарисея, которыми хвалился перед Богом: «Даю десятую часть из всего, что приобретаю» – «десятину» отдаёт Богу. Братия и сестры, вряд ли каждый из нас может подписаться под этими словами. Жалко денег на Церковь, на дела благие. Ну, зачем десятую часть? Можно рублик, можно мелочи взять в карман, когда иду в храм. Дома мелочь мешается, можно взять в церковь. Вроде, чем-то отметился, а толку никакого нет ни себе, ни людям, ни Богу – никому и ничего. Дорогие братия и сестры, нужно задуматься над этим. Эта вещь, в общем ведь, прекрасная – однозначно, никто не сможет противостоять и противопоставить тому, что нужно жертвовать в жизни от своих щедрот. И когда мы мало жертвуем, что происходит? Господь забирает то, что человек Ему не отдал. А как? Очень просто! То налоговая инспекция наедет, то Пожнадзор, то СЭС, если это касается денег бизнеса; то ещё какие-нибудь проверяющие инстанции, лицензию приостановят. И как миленький пойдет платить так, чтоб работу продлить. А то, что не касается бизнеса: в аварию попадёт – а КАСКО нет, и получается дороговато, и опять на деньги попал. Ещё какие-нибудь непредвиденные расходы: — бывает, что украли денежки. У нас в храме тоже крадут из раздевалки за милую душу. Как перестают контролировать проход дежурные, так через воскресенье то кошелёк, то телефон украдут. В храме, конечно, это «почетно». Может, это намёк, что не додал чего-то, в кармашке оставил? Дорогие братия и сестры, нельзя быть должными никому ничего. Это и апостол Павел говорит: «не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви» (Рим. 13;8). Очень внимательно нужно за этим смотреть. От нашей жертвенности зависит и наш успех, и наша работа, и наша зарплата, и наше благосостояние – всё зависит от этого.
Но речь не об этом. Почему фарисей был отвергнут Богом? Почему не была принята его молитва? Потому что она происходила из надменного сердца. Фарисей был доволен собой, ему некуда было идти, не к чему стремиться. Он всего достиг, он доволен собой, он чувствует себя вполне добропорядочным, нравственным человеком, таким, как не мы с вами, например. Ведь нам с вами тоже некуда стремиться. Мы в ограде Церкви, мы знаем традиции, мы знаем, как причащаться, как поститься, как молиться, как записки подавать — много чего знаем. И человек, зная это, превращается в фарисея, в законника, который знает и исполняет. Но что происходит? Ведь эти внешние формы, обряды — это не самоцель, это подспорье человеку. Например, сломал человек ногу и ходит на костылях, а когда косточки зажили, костыли выкинуть надо. Костыли — это же подспорье, а не ноги. Так и здесь, все внешние обряды — это внешние подспорья, которые помогают человеку достичь главного. А что главное? Главное — достичь любви и к ближним, и к Богу.
А мытарь был, выражаясь понятным языком, коррупционером, взятки брал. Причём, не только брал, а сам провоцировал, грабил, подсказывал и называл тарифы. Аналогию можно увидеть, например, в девяностые годы в нашей стране. Чиновники понимали, что все телефоны в государственных учреждениях прослушиваются. Пришёл человек – ему нужно что-то согласовать: установку, строительство в придорожной зоне чего-то, элементов сервиса и так далее. Как денег взять с человека? Сказать? А прослушка – сразу ФСБ тоже услышит. Берёт листок, рисует цифру «50» и поворачивает ему. Человек, если у него мозги на месте, понимает, что вопрос его будет решён тогда, когда принесёт то, что нарисовал чиновник. И всё — закрыт вопрос, иди с миром.
И мытарь был таким, даже ещё и похлеще, потому что он приходил и брал то, что видел. А сколько положено брать? Народ у нас и сейчас не знает своих прав и обязанностей. Если ты своих прав не знаешь, тебе в жизни никто не подскажет – никакой собес, ни соцзащита, ни пенсионный фонд, ни налоговая инспекция, что тебе можно не платить налог за машину, потому что у тебя третий ребёнок родился. Никто в жизни тебе этого не скажет никогда, если сам ты не знаешь своих прав. Вот такая у нас страна, к сожалению, дорогие братия и сестры.
А мытарь, пользуясь своим положением, мог ходить и с римскими солдатами, и собирал он налоги не в пользу Израильского царства, а в пользу оккупантов – римлян, и тем самым его должность была вообще презираема до неимоверных размеров. Это были предатели. Но этот мытарь не до конца совесть потерял. Он занимался много лет этим ремеслом, но, всё-таки, у него остались в душе крупицы совести. Он понимал, что так, как он живёт, нельзя жить, нельзя так поступать. Почему? Во-первых, потому, что это грех страшный. Обида и проклятия в твой адрес сыпятся. Во-вторых, мытарей пожизненных не бывает. Ну, отправят тебя на пенсию, миленький. И как же ты в город родной выйдешь, если всех кругом обворовал, никому доброго дела не сделал? Тебе руку никто не подаст после того, как тебя уволят с той или иной должности. Мытарь понимал это и принёс Богу покаяние. Он не смел войти в храм; только открыв дверь, там и остановился и, не поднимая глаз на небо, потому что ветхозаветный храм не имел икон, понятное дело, и, бия себя в грудь, говорил – «Боже, милостив буди мне грешнику» (Лк. 18;13). И всё, больше ни о чём не молился, ничего не просил. Он чем-то не похож на нас. Мы, когда молимся, чего просим? Здоровья – самое главное; денежек побольше: кому зарплаты, кому пенсии, кому ещё чего; погоды хорошей надо, лыжные соревнования скоро; чтобы побыстрей весна наступила, дочка чтоб в институт поступила, ЕГ скоро будет – тоже надо; купить нам надо то или другое, машину поменять уже пора — старая уже, и так далее. Вот о чём мы молимся. А мытарь о чём молился? «Боже, милостив буди мне грешнику». Вряд ли он достиг такого состояния, что уже ни о чём материальном просить не надо. Нет. Тут срабатывает принцип – чем больше имеешь, тем больше хочется.
И мытарь презирал все эти меркантильные проблемы и мечты, которые могут в рабстве держать человека. Он молился о прощении своих грехов: «Боже, милостив буди мне грешнику!». Евангелие не говорит нам о том, соблюдал он пост или не соблюдал, часто ли он ходил в храм или редко, молился ли он или не молился, или редко молился. Ничего не говорится о внешней жизни этого мытаря не потому, что это безразлично и не нужно, а потому, что если мы так скажем, то мы скатимся в очень известное лаконичное: «у меня Бог в душе». И всё, зачем тогда храм? У вас нет Бога? А у меня Бог в душе. Ходить никуда не надо, даже иногда просыпаться не надо – можно в обед встать, в два, в три часа и так далее. И уже не поймёшь, какие молитвы читать – утренние или уже вечерние можно начинать. Утренние проспал уже.
Дорогие братия и сестры. Эта притча расставляет правильные ориентиры в жизни. Она простую истину говорит, что можно в храм прийти и ничего не унести отсюда доброго и полезного, а наоборот, ещё хуже нагрешить и уйти. Как мы можем нагрешить в храме? Очень просто! Осуждая всех вокруг: священнослужителей, что долго служат, много говорят, или плохо говорят, или не слышно, и хор безобразно поёт и так далее. Вот на тридцать третий псалом никто не вышел – игнорирует хор народ Божий. Массу можно причин найти: и кто рядом стоит, и кто плохо молится, крестится не так и так далее. Масса причин для недовольства, осуждения, гнева, раздражения. И человек уходит из храма хуже, чем был. Но так не должно быть, потому что посещение храма — это не повинность какая-то, это не хождение в школу на уроки, где мы должны отсидеть от звонка до звонка, а дальше уже результат — дело второстепенное. Нет. В храм приходят для того, чтоб лучше стать и чтобы с Богом встретиться, и эту связь удержать. И поэтому мы должны с вами понимать, что приходим не повидаться с Марьей Васильевной из Романовки или из Борисовой Гривы, по которой соскучились, неделю всю не виделись, чтобы узнать, какая погода, что нового, когда выборы и так далее. Главное — с Богом встретиться! А Марья Васильевна придёт или нет, это вещь десятая.
У нас должно быть очень смиренное, скромное представление о своих способностях, о самом себе, хотя бы начиная с элементарной скромности в словах, в поведении, в одежде, поступках – во всём скромность должна быть. Скромность — это не христианство ещё, это черта культурного, воспитанного человека, не более того. А человек, который приучил себя к скромности, может достичь и другой ступени – христианской добродетели смирения. А что такое смирение? Смирение — это когда человек считает себя хуже всех на свете. Все, кто живут вокруг, лучше его. Как можно в это поверить? С трудом можно поверить. Как молился фарисей: что, хищники, грабители, прелюбодеи, мытари лучше тебя? Как в это можно поверить? Но суть этой добродетели именно в этом и состоит. И Церковь напоминает нам об этом правильном устроении, когда мы подходим ко Причастию. Она говорит, что грешники причащаются, от которых первый – это я. Каждый должен эти слова приложить к себе. Смирение – это понимание того, что всё, чем ты обладаешь, дал тебе Господь: и твои таланты, и способности, и тело, и осанку, и фигуру, и возможность получения того или иного образования, благодаря Которому ты стал тем, что ты есть на самом деле. Это всё Господь тебе дал. И все Его таланты, и все Его благословения, и все Его дарования привели тебя к тому, что ты стал таким, какой есть. И поэтому человек должен всегда очень скромно, смиренно и кротко думать о себе. Без помощи Божией мы с вами ничего не можем сделать. В этом сотни раз убеждался каждый из нас, когда он был преисполнен гордыни, преисполнен уверенности, что лучше его то или иное дело никто не сделает: и урок не расскажет, и ещё что-то материальное. Господь всегда смиряет и говорит в Священном Писании: «Без Меня ничего не можете творить» (Ин.15;5). «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (Иак.4;6), (1Пет. 5;5).
И поэтому, дай Бог, дорогие братия и сестры, вступая в скором времени на спасительное поприще Великого Поста, примеряя к себе те или иные подвиги: и воздержание в пище, и продолжительная молитва, и более частое посещение храма Божия, и оберегание своих чувств от греха, понимали, что это не самоцель. Вся эта собранность духовная, о которой говорит Великий Пост, когда ко всему этому будем понуждать себя, чтобы мы правильно думали и понимали — это внешние, помогающие нам средства, чтобы стать нам лучше, чтобы через них приобрести любовь к ближним, и любовь к Богу через это усилилась в нас. Особенно любовь к ближним. Потому что мы никогда не ставим себя на место другого человека. Когда звоним мы кому-нибудь, подумай, по делу звонишь или как в деревенских бабьих сплетнях выговориться надо: какая погода, кто позвонил, куда ходил, в какой магазин, чего нового, снег пошёл или нет? Полная ахинея на полчаса, на час. Уже ФСБ скучно, когда прослушивают разговоры, уже невозможно слышать эту белиберду женских ежедневных сплетен. Телефон — это аварийное средство связи. Неужели не понятно? Когда в скорую звонишь – приступ случился, инфаркт. Не случился – нечего звонить. «Как здоровье? Какое настроение у тебя сегодня, милая мама или доченька? Как ты? Куда сегодня ходила? Кого встретила? Неужели? Школьную подругу? Какая радость!» И так в каждой семье. Ну подумай прежде, чем звонить, хотят тебя слышать на том конце провода или не хотят? Кому ты звонишь? Зачем ты напрягаешь людей? Надо это человеку тому или этому твои проблемы, которые ты перегружаешь на другие плечи и других людей напрягаешь? Сама справляйся со своими проблемами. И так каждое, каждое дело. Нужно, чтобы все наши решения, взаимоотношения с близкими были продиктованы любовью. У нас очень часто, когда в семьях разная степень религиозной жизни или вообще, один супруг верующий, а второй неверующий, иногда это фарисейское стремление к исполнению всех обрядов и предписаний Церкви приводит к разводам, к распаду семьи. В чем это выражается? Например, возьмем такую модель, когда муж верующий, а жена неверующая. Муж верующий – к чему это приводит? Он закрывается в своей комнате, начинает читать Правило на час, а в другой комнате дети орут, кричат, телевизор смотрят: эротику, рекламу, не поймёшь что. Он молится, Правило читает, всё остальное вокруг его не интересует. Например, он начинает поститься, а вся семья не постится. Ему надо, чтобы жена готовила каждый день всё разное – сегодня картошечку, а завтра уже макароны. А в среду что? А макароны уже были, значит, рис надо. А в четверг? А ещё что можно? Гречневая каша! Видите, как всё получается? Чтобы разнообразие было. И получаются два стола: и детей накормить – семеро по лавкам, и мужа, который вздумал поститься за чужой счёт. Если ты такой благочестивый, ну хлебушка поешь с водой, солькой посыпь сверху, свари картошечки себе сам, чтобы твоё фарисейское благочестие не было в тягость другим, чтобы ты, как говорят у нас в народе, на чужом коне в Царство Небесное не заезжал. Туда на своём только пускают. Понимаете? Как на таможне проверяют – машинка твоя или нет. Нет? Все – пешочком пойдёшь, не проедешь!
Так вот, братия и сестры, фарисейством пронизана вся наша жизнь. О смирении мы можем только мечтать, что это хорошо, что это идиллия жизни христианской. На самом деле, каждый человек пронизан гордыней, а это и есть синоним фарисейства, когда мы считаем себя самыми лучшими, самыми хорошими, самыми успешными, самыми правильными. А этого фарисейства не приемлет Господь. Об этом сегодняшнее Евангелие. Дай Бог, чтоб эта мысль дошла до каждого из нас, и тогда мы недалеко будем от своего спасения. Аминь.
21 февраля 2016
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа
Дорогие братия и сестры. В сегодняшний воскресный день продолжается двунадесятый праздник – Сретенье Господне, основная мысль которого состоит в том, чтобы в нашей жизни обязательно состоялась встреча с Господом, встреча, которая, начавшись однажды, никогда не оканчивается в жизни и через эту временную жизнь продолжается и в вечности. Одним из основных мест, где можно встретиться с Господом, является храм Божий. Видимо, это и для нас не открытие, и для ветхозаветных людей была вещь известная, и поэтому в евангельском чтении в сегодняшний воскресный день мы слушали притчу о мытаре и фарисее, которая говорит о том, что два человека пришли в храм помолиться. Встреча с Богом здесь должна быть более реальная, более зримая, ощутимая. Но вот для одного из персонажей притчи евангельской эта встреча не состоялась. Здесь подразумевается фарисей, который привычно входил в храм, который чувствовал себя здесь как дома, вольготно, по праву, входил смело, дерзновенно, в самую главную часть храма, впереди всего народа и молился в этом храме такими словами: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю» (Лк.18;11-12). Вот и весь рассказ о фарисее.
Дорогие братия и сестры. Мы с вами не всегда постимся усердно и прилежно. Великий Пост как-то ещё всех мобилизует более или менее, а вот в отношении среды и пятницы ситуация весьма плачевная. Мамочки и бабушки пытаются накормить своих деток и внуков. Это извечная проблема, вызывающая немалое беспокойство. До истерики иногда доходит: «Внук ничего не ест! Что делать, батюшка? К каким врачам пойти?» А врачей не надо – нужно либо вспомнить старинный бабушкин ремешок с тех стародавних времён, либо день-два не покормить внука — и будет есть всё, что дашь: и капусту, и огурцы, и картошечку, ещё попросит даже. Никаких таблеток, никаких врачей — ничего не надо. Но и бабушки уже забыли об этом, и мамочки. И вот такая извечная проблема: «Надо же, ничего не кушают детки. Всё! Такие истерики. Не любит бабушку, наверно». Это и вам хорошо известный момент. Может, не все наши прихожанки узнают себя в этих словах, но это так; со стороны виднее.
Порассуждаем в отношении второй части слов фарисея, которыми хвалился перед Богом: «Даю десятую часть из всего, что приобретаю» – «десятину» отдаёт Богу. Братия и сестры, вряд ли каждый из нас может подписаться под этими словами. Жалко денег на Церковь, на дела благие. Ну, зачем десятую часть? Можно рублик, можно мелочи взять в карман, когда иду в храм. Дома мелочь мешается, можно взять в церковь. Вроде, чем-то отметился, а толку никакого нет ни себе, ни людям, ни Богу – никому и ничего. Дорогие братия и сестры, нужно задуматься над этим. Эта вещь, в общем ведь, прекрасная – однозначно, никто не сможет противостоять и противопоставить тому, что нужно жертвовать в жизни от своих щедрот. И когда мы мало жертвуем, что происходит? Господь забирает то, что человек Ему не отдал. А как? Очень просто! То налоговая инспекция наедет, то Пожнадзор, то СЭС, если это касается денег бизнеса; то ещё какие-нибудь проверяющие инстанции, лицензию приостановят. И как миленький пойдет платить так, чтоб работу продлить. А то, что не касается бизнеса: в аварию попадёт – а КАСКО нет, и получается дороговато, и опять на деньги попал. Ещё какие-нибудь непредвиденные расходы: — бывает, что украли денежки. У нас в храме тоже крадут из раздевалки за милую душу. Как перестают контролировать проход дежурные, так через воскресенье то кошелёк, то телефон украдут. В храме, конечно, это «почетно». Может, это намёк, что не додал чего-то, в кармашке оставил? Дорогие братия и сестры, нельзя быть должными никому ничего. Это и апостол Павел говорит: «не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви» (Рим. 13;8). Очень внимательно нужно за этим смотреть. От нашей жертвенности зависит и наш успех, и наша работа, и наша зарплата, и наше благосостояние – всё зависит от этого.
Но речь не об этом. Почему фарисей был отвергнут Богом? Почему не была принята его молитва? Потому что она происходила из надменного сердца. Фарисей был доволен собой, ему некуда было идти, не к чему стремиться. Он всего достиг, он доволен собой, он чувствует себя вполне добропорядочным, нравственным человеком, таким, как не мы с вами, например. Ведь нам с вами тоже некуда стремиться. Мы в ограде Церкви, мы знаем традиции, мы знаем, как причащаться, как поститься, как молиться, как записки подавать — много чего знаем. И человек, зная это, превращается в фарисея, в законника, который знает и исполняет. Но что происходит? Ведь эти внешние формы, обряды — это не самоцель, это подспорье человеку. Например, сломал человек ногу и ходит на костылях, а когда косточки зажили, костыли выкинуть надо. Костыли — это же подспорье, а не ноги. Так и здесь, все внешние обряды — это внешние подспорья, которые помогают человеку достичь главного. А что главное? Главное — достичь любви и к ближним, и к Богу.
А мытарь был, выражаясь понятным языком, коррупционером, взятки брал. Причём, не только брал, а сам провоцировал, грабил, подсказывал и называл тарифы. Аналогию можно увидеть, например, в девяностые годы в нашей стране. Чиновники понимали, что все телефоны в государственных учреждениях прослушиваются. Пришёл человек – ему нужно что-то согласовать: установку, строительство в придорожной зоне чего-то, элементов сервиса и так далее. Как денег взять с человека? Сказать? А прослушка – сразу ФСБ тоже услышит. Берёт листок, рисует цифру «50» и поворачивает ему. Человек, если у него мозги на месте, понимает, что вопрос его будет решён тогда, когда принесёт то, что нарисовал чиновник. И всё — закрыт вопрос, иди с миром.
И мытарь был таким, даже ещё и похлеще, потому что он приходил и брал то, что видел. А сколько положено брать? Народ у нас и сейчас не знает своих прав и обязанностей. Если ты своих прав не знаешь, тебе в жизни никто не подскажет – никакой собес, ни соцзащита, ни пенсионный фонд, ни налоговая инспекция, что тебе можно не платить налог за машину, потому что у тебя третий ребёнок родился. Никто в жизни тебе этого не скажет никогда, если сам ты не знаешь своих прав. Вот такая у нас страна, к сожалению, дорогие братия и сестры.
А мытарь, пользуясь своим положением, мог ходить и с римскими солдатами, и собирал он налоги не в пользу Израильского царства, а в пользу оккупантов – римлян, и тем самым его должность была вообще презираема до неимоверных размеров. Это были предатели. Но этот мытарь не до конца совесть потерял. Он занимался много лет этим ремеслом, но, всё-таки, у него остались в душе крупицы совести. Он понимал, что так, как он живёт, нельзя жить, нельзя так поступать. Почему? Во-первых, потому, что это грех страшный. Обида и проклятия в твой адрес сыпятся. Во-вторых, мытарей пожизненных не бывает. Ну, отправят тебя на пенсию, миленький. И как же ты в город родной выйдешь, если всех кругом обворовал, никому доброго дела не сделал? Тебе руку никто не подаст после того, как тебя уволят с той или иной должности. Мытарь понимал это и принёс Богу покаяние. Он не смел войти в храм; только открыв дверь, там и остановился и, не поднимая глаз на небо, потому что ветхозаветный храм не имел икон, понятное дело, и, бия себя в грудь, говорил – «Боже, милостив буди мне грешнику» (Лк. 18;13). И всё, больше ни о чём не молился, ничего не просил. Он чем-то не похож на нас. Мы, когда молимся, чего просим? Здоровья – самое главное; денежек побольше: кому зарплаты, кому пенсии, кому ещё чего; погоды хорошей надо, лыжные соревнования скоро; чтобы побыстрей весна наступила, дочка чтоб в институт поступила, ЕГ скоро будет – тоже надо; купить нам надо то или другое, машину поменять уже пора — старая уже, и так далее. Вот о чём мы молимся. А мытарь о чём молился? «Боже, милостив буди мне грешнику». Вряд ли он достиг такого состояния, что уже ни о чём материальном просить не надо. Нет. Тут срабатывает принцип – чем больше имеешь, тем больше хочется.
И мытарь презирал все эти меркантильные проблемы и мечты, которые могут в рабстве держать человека. Он молился о прощении своих грехов: «Боже, милостив буди мне грешнику!». Евангелие не говорит нам о том, соблюдал он пост или не соблюдал, часто ли он ходил в храм или редко, молился ли он или не молился, или редко молился. Ничего не говорится о внешней жизни этого мытаря не потому, что это безразлично и не нужно, а потому, что если мы так скажем, то мы скатимся в очень известное лаконичное: «у меня Бог в душе». И всё, зачем тогда храм? У вас нет Бога? А у меня Бог в душе. Ходить никуда не надо, даже иногда просыпаться не надо – можно в обед встать, в два, в три часа и так далее. И уже не поймёшь, какие молитвы читать – утренние или уже вечерние можно начинать. Утренние проспал уже.
Дорогие братия и сестры. Эта притча расставляет правильные ориентиры в жизни. Она простую истину говорит, что можно в храм прийти и ничего не унести отсюда доброго и полезного, а наоборот, ещё хуже нагрешить и уйти. Как мы можем нагрешить в храме? Очень просто! Осуждая всех вокруг: священнослужителей, что долго служат, много говорят, или плохо говорят, или не слышно, и хор безобразно поёт и так далее. Вот на тридцать третий псалом никто не вышел – игнорирует хор народ Божий. Массу можно причин найти: и кто рядом стоит, и кто плохо молится, крестится не так и так далее. Масса причин для недовольства, осуждения, гнева, раздражения. И человек уходит из храма хуже, чем был. Но так не должно быть, потому что посещение храма — это не повинность какая-то, это не хождение в школу на уроки, где мы должны отсидеть от звонка до звонка, а дальше уже результат — дело второстепенное. Нет. В храм приходят для того, чтоб лучше стать и чтобы с Богом встретиться, и эту связь удержать. И поэтому мы должны с вами понимать, что приходим не повидаться с Марьей Васильевной из Романовки или из Борисовой Гривы, по которой соскучились, неделю всю не виделись, чтобы узнать, какая погода, что нового, когда выборы и так далее. Главное — с Богом встретиться! А Марья Васильевна придёт или нет, это вещь десятая.
У нас должно быть очень смиренное, скромное представление о своих способностях, о самом себе, хотя бы начиная с элементарной скромности в словах, в поведении, в одежде, поступках – во всём скромность должна быть. Скромность — это не христианство ещё, это черта культурного, воспитанного человека, не более того. А человек, который приучил себя к скромности, может достичь и другой ступени – христианской добродетели смирения. А что такое смирение? Смирение — это когда человек считает себя хуже всех на свете. Все, кто живут вокруг, лучше его. Как можно в это поверить? С трудом можно поверить. Как молился фарисей: что, хищники, грабители, прелюбодеи, мытари лучше тебя? Как в это можно поверить? Но суть этой добродетели именно в этом и состоит. И Церковь напоминает нам об этом правильном устроении, когда мы подходим ко Причастию. Она говорит, что грешники причащаются, от которых первый – это я. Каждый должен эти слова приложить к себе. Смирение – это понимание того, что всё, чем ты обладаешь, дал тебе Господь: и твои таланты, и способности, и тело, и осанку, и фигуру, и возможность получения того или иного образования, благодаря Которому ты стал тем, что ты есть на самом деле. Это всё Господь тебе дал. И все Его таланты, и все Его благословения, и все Его дарования привели тебя к тому, что ты стал таким, какой есть. И поэтому человек должен всегда очень скромно, смиренно и кротко думать о себе. Без помощи Божией мы с вами ничего не можем сделать. В этом сотни раз убеждался каждый из нас, когда он был преисполнен гордыни, преисполнен уверенности, что лучше его то или иное дело никто не сделает: и урок не расскажет, и ещё что-то материальное. Господь всегда смиряет и говорит в Священном Писании: «Без Меня ничего не можете творить» (Ин.15;5). «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (Иак.4;6), (1Пет. 5;5).
И поэтому, дай Бог, дорогие братия и сестры, вступая в скором времени на спасительное поприще Великого Поста, примеряя к себе те или иные подвиги: и воздержание в пище, и продолжительная молитва, и более частое посещение храма Божия, и оберегание своих чувств от греха, понимали, что это не самоцель. Вся эта собранность духовная, о которой говорит Великий Пост, когда ко всему этому будем понуждать себя, чтобы мы правильно думали и понимали — это внешние, помогающие нам средства, чтобы стать нам лучше, чтобы через них приобрести любовь к ближним, и любовь к Богу через это усилилась в нас. Особенно любовь к ближним. Потому что мы никогда не ставим себя на место другого человека. Когда звоним мы кому-нибудь, подумай, по делу звонишь или как в деревенских бабьих сплетнях выговориться надо: какая погода, кто позвонил, куда ходил, в какой магазин, чего нового, снег пошёл или нет? Полная ахинея на полчаса, на час. Уже ФСБ скучно, когда прослушивают разговоры, уже невозможно слышать эту белиберду женских ежедневных сплетен. Телефон — это аварийное средство связи. Неужели не понятно? Когда в скорую звонишь – приступ случился, инфаркт. Не случился – нечего звонить. «Как здоровье? Какое настроение у тебя сегодня, милая мама или доченька? Как ты? Куда сегодня ходила? Кого встретила? Неужели? Школьную подругу? Какая радость!» И так в каждой семье. Ну подумай прежде, чем звонить, хотят тебя слышать на том конце провода или не хотят? Кому ты звонишь? Зачем ты напрягаешь людей? Надо это человеку тому или этому твои проблемы, которые ты перегружаешь на другие плечи и других людей напрягаешь? Сама справляйся со своими проблемами. И так каждое, каждое дело. Нужно, чтобы все наши решения, взаимоотношения с близкими были продиктованы любовью. У нас очень часто, когда в семьях разная степень религиозной жизни или вообще, один супруг верующий, а второй неверующий, иногда это фарисейское стремление к исполнению всех обрядов и предписаний Церкви приводит к разводам, к распаду семьи. В чем это выражается? Например, возьмем такую модель, когда муж верующий, а жена неверующая. Муж верующий – к чему это приводит? Он закрывается в своей комнате, начинает читать Правило на час, а в другой комнате дети орут, кричат, телевизор смотрят: эротику, рекламу, не поймёшь что. Он молится, Правило читает, всё остальное вокруг его не интересует. Например, он начинает поститься, а вся семья не постится. Ему надо, чтобы жена готовила каждый день всё разное – сегодня картошечку, а завтра уже макароны. А в среду что? А макароны уже были, значит, рис надо. А в четверг? А ещё что можно? Гречневая каша! Видите, как всё получается? Чтобы разнообразие было. И получаются два стола: и детей накормить – семеро по лавкам, и мужа, который вздумал поститься за чужой счёт. Если ты такой благочестивый, ну хлебушка поешь с водой, солькой посыпь сверху, свари картошечки себе сам, чтобы твоё фарисейское благочестие не было в тягость другим, чтобы ты, как говорят у нас в народе, на чужом коне в Царство Небесное не заезжал. Туда на своём только пускают. Понимаете? Как на таможне проверяют – машинка твоя или нет. Нет? Все – пешочком пойдёшь, не проедешь!
Так вот, братия и сестры, фарисейством пронизана вся наша жизнь. О смирении мы можем только мечтать, что это хорошо, что это идиллия жизни христианской. На самом деле, каждый человек пронизан гордыней, а это и есть синоним фарисейства, когда мы считаем себя самыми лучшими, самыми хорошими, самыми успешными, самыми правильными. А этого фарисейства не приемлет Господь. Об этом сегодняшнее Евангелие. Дай Бог, чтоб эта мысль дошла до каждого из нас, и тогда мы недалеко будем от своего спасения. Аминь.
Предыдущая проповедь
15 февраля 2016
Следующая проповедь
28 февраля 2016
