Дорогие братия и сестры. Сегодняшний воскресный день, четвёртое воскресенье Великого Поста, когда уже большая половина его прошла, святая Церковь, неустанно заботясь о нашем духовном здравии, предлагает нравственное назидание, которое базируется на воспоминании памяти двух святых: преподобного Иоанна Лествичника, которому посвящено четвёртое воскресенье, и святых сорока мучеников Севастийских, которые празднуются строго в своё число, но в этом Великом Посту память их совпала с воскресным днём. И в воскресенье даже преимущественный акцент прославления делается в честь сорока мучеников Севастийских, а потом уже преподобного Иоанна Лествичника.
Итак, две памяти церковных из множества великих святых. Прежде всего, коснёмся сорока мучеников Севастийских. Это было в начале IV века. Они были одной дружиной, сорок воинов, которые заботились о сохранении и расширении пределов Римского государства. И они были единомышленны в вере. Сорок человек — это великая сила мужественных, крепких, физически здоровых людей. И все они был христианами. И когда правитель той земли в окрестностях Армении, приехав в эти пределы, захотел совершить праздничное служение идолам, то эти сорок мучеников отказались быть единомышленными в этом своему правителю, и, смело сказав, что они христиане, готовы были идти на любые мучения и саму смерть, чтобы сохранить верность Христу.
Это и случилось в их жизни, потому что римская власть, наверное, как и всякая крепкая и прочная власть, не терпит никакого противления, никакого инакомыслия. Вспомните советские времена, коснувшиеся нашего государства. И поэтому с них сняли воинские доспехи. А дело было зимой, и, может, в память мучеников Севастийских, сегодня снежок, морозец такой с утра для нашего назидания, чтобы мы представляли, что не плюс семнадцать на дворе, а мороз, и на льду стояли сорок мучеников Севастийских без воинских доспехов, без тёплой верхней одежды, поставленные голыми ногами на лёд. И они всю ночь простояли в этих тяжелейших страданиях. Порой нам, таким теплокровным, чуть-чуть сквознячок, форточка не так открыта, нам неудобно, у нас ручки замёрзли, надо кремом дневным помазать, чтобы трещин не было, перчаточки одеть.
А мученики всю ночь на морозе на льду отстояли, и дьявол, который всегда предлагает искушения, и здесь не был оригинален — на берегу баня тёплая топилась. Озеро и баня: это набор обычного максимального экстрима для русских людей. Но там это было как искушение, которое могло, якобы, сохранить жизнь. И один воин, взирая на эти искры, летящие из дымохода бани, сооружённой на берегу озера, проявил малодушие и бросился по льду озера в баньку тёплую, хотел согреться и сохранить свою жизнь через отречение от Христа, конечно же. Он, наверное, думал, как многие из нас, что Бог в душе и не надо на льду стоять, не надо страдать. Никто не заметит, а Бог милостив, потом покаемся после баньки. С лёгким паром и покаялись.
Но Господь не всегда даёт, дорогие братия и сестры, такую возможность. И мы с вами тоже не хотим идти ко Христу, отдаться Ему всей своей жизнью – потом, попозже, на пенсии, на смертном одре. На смертном одре Господь нам даст такую возможность, потому что есть такие примеры, кому Бог даровал. Например, благоразумный разбойник всю свою жизнь прожил откровенным бандитом, промышлял разбоем и на кресте распят был рядом со Христом. Он сказал: «помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё» (Лк. 23; 42). Прекрасный пример, и каждый из нас об этом мечтает. Прожить так, как хочется, а потом на смертном одре перекрестился: «Господи, Ты же милостив. Прости меня, как разбойника».
Кому-то Господь дарует такой исключительный путь спасения. Но явно, что он не для нас с вами. Где гарантия того, что сознание твоё будет работать на смертном одре? Сколько раз священника зовут причастить в больнице, дома. «Батюшка, надо срочно причастить, умирает». Спрашиваю: «В сознании?» — отвечают, «нет». А зачем батюшка, когда сознания нет? Соединение со Христом — это не магия, оно требует осознанного желания человека, согласие и стремление к этому. А когда сознания нет, реанимация нужна. Сознания нет — бесполезно всё.
С другой стороны, если Господь дарует тебе сознание, но где гарантия, что от страшных предсмертных мук, например, при раковых болезнях, других тяжелейших страданиях, ты сможешь молиться? Будешь вспоминать о морфии, о других наркотических средствах, чтобы немножко забыться от страшных болей, которые иногда предшествуют смерти. А почему? Да потому, что они хотя бы послужили каким-то искуплением для окаянных грешников, которые жили без Бога. И поэтому, дорогие братия и сестры, нам надо не откладывать наше покаяние, не ждать шансов всяких благоприятных.
Что же стало с этим воином? Он только до парилочки добежал и всё — Ангел Божий поразил его, скончался от разрыва сердца. Всю ночь на улице простоял, на морозе, а потом резкая смена температуры. С каждым физиологически такое может случиться. Год назад, например, на Коркинских озёрах молодые люди отмечали крещение с хорошими напитками, в бане, с погружением в ледяную прорубь: платную, отдельную. Один погрузился — и «со святыми упокой». А с какими святыми-то, когда передозировка да алкоголь превышает. Ну с какими «со святыми?» Это кощунство. Да с бесами рогатыми.
Дорогие братия и сестры. Отречение от Христа не спасло жизнь одному из сорока воинов. Ведь мы с вами тоже, порой, стыдимся Христа, стыдимся исповедовать, проявлять веру свою, креститься стыдимся. Хорошо, когда на своей машине проезжаешь мимо храма: «Господи, как хорошо на джипе мимо храма проехать, спокойно, надёжно». А на общественном транспорте, в четыреста тридцатом или в четыреста шестьдесят втором, который до Углово ходит, попробуй, повернись к храму и перекрестись. Это другая ситуация. Дома крестишься перед обедом, жена родненькая тебе борщика постного подаёт. А в общественной столовой на «Нокиан Тайерз», на «Форде» попробуй перекреститься, когда триста сотрудников в две смены обедают – это иная ситуация. Дома-то готов со лба прямо начинать крестное знамение, а вот когда на людях, тогда никак, тогда христианству конец и оно оканчивается. Всё — Бог в душе, никто не увидит ничего, всё нормально. Бог при мне. Это иллюзия, чтобы Он был при тебе, надо подвиг совершить, не стыдиться Его.
Память сорока мучеников Севастийских зовёт нас всех к решительному, бескомпромис-сному исповеданию веры Христовой, готовности всё претерпеть, лишь бы сохранить верность Христу. И святые мученики, как эти сорок Севастийских, являют нам прекрасный пример той верности, вдохновляя нас на наше с вами служение, на наше прохождение христианской жизни. Подвиг мучеников выше всего в Церкви: выше святителей, выше преподобных, монахов. Выше ничего нет, потому что они кровь свою, жизнь отдали за Христа.
Сегодня также память преподобного Иоанна Лествичника, который написал отдельный труд, который называется «Лествица» — практическое руководство для христианской жизни: как спастись, как взойти на небо. Мы с вами думаем так: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем. Боже, милостив буди мне, грешному», надеемся на милосердие Божие. Милосердие Божие непоколебимо, оно как океан, всё вмещает. Но надежда на милосердие Божие тогда, когда ты сам ничего не делаешь — это кощунство и хула на Духа Святого.
Преподобный Иоанн Лествичник, живший уже в VI-ом веке, предлагает нам это наглядное практическое руководство, как спастись. Чтобы спастись, надо пройти тридцать ступеней от земли до неба. Попадёшь на тридцатую — там уже небо, там Христос тебя встречает с любящими отеческими объятиями. Но без лестницы невозможно подняться даже на второй этаж в вашем доме. Надо лестницу, чтобы подняться туда, понимаете? Так же и в духовной жизни, всё идёт постепенно, по ступеням. На начальной ступени преподобный Иоанн Лествичник называет одну из добродетелей: плач о грехах. Есть ли в нашей жизни плач о грехах? Но как? Посмотри, как народ исповедуется. Много слез? Может, тазики или вёдра поставить для ручьёв слез? Нет. Бывает, даже сожаления нет о том, что сотворил тот или иной грех. Там страшные грехи, блудные, сожительство и прочие. «Каешься?» — «Да нет, батюшка, с любовью вспоминаю, как это было, как хорошо прошло. А была бы возможность, может, повторил бы. Да только обстоятельства не позволяют, годы не те, уже за шестьдесят, если и захочешь, то не согрешишь; то наедине не остаёшься, то ещё какие-то, понимаете. Господь бережёт, не даёт поводов для соблазна и для повторения тех или иных страшных грехов».
Преподобный Иоанн говорит, что мы о многом плачем: об уязвлённой гордыне, о не исполнившихся мечтах, о каких-то обидах, скорбях, болезнях, о тех или иных утратах, материальных или жизненных. Но мы не плачем о своих грехах. И преподобный Иоанн говорит, что начало спасения в том, чтобы ты его захотел — это плач о своих грехах. «Как ты смог это совершить, оскорбить Господа, Который распят твоими грехами на кресте?»
Тридцать ступеней по числу тридцати лет жизни Спасителя до выхода Его на проповедь после крещения в реке Иордан. Последняя ступень — это любовь: добродетель, союз всех добродетелей. Любовью является Сам Бог. Любовь-добродетель и любовь-Господь употребля-ются как синонимы, потому что добродетель любви связывает человека неразрывно с Богом.
Дорогие братия и сестры. В этом году снова Господь нам даёт шанс. Вспоминая память преподобного Иоанна Лествичника, может, хоть кто-то в руки возьмёт труд преподобного Иоанна. Может, кто-то удостоится купить, достать. Кто не удостоится, может, в Интернете сегодня посмотрит. Хоть несколько глав почитает, о чём же говорил преподобный Иоанн, о каких добродетелях, о каких страстях. И для нас это вдвойне памятно, дорогие братия и сестры, что мы в большом количестве с вами были на Синайской горе, где подвизался в VI-ом веке преподобный Иоанн Лествичник. Вспоминая эту Синайскую гору, величественную такую, безжизненную, суровую, ослеплённую ярким солнцем, мы можем представить, какими же суровыми были подвиги тех монахов и отшельников, которые совершали на этой Синайской горе, так же, как и Иоанн Лествичник, дело своего спасения.
И сегодня, дорогие братия и сестры, есть возможность в церковном доме остановить наше внимание, прочитать хоть несколько глав этого труда преподобного Иоанна Лествичника для того, чтобы обратиться к своей совести и понять нам нашу никчёмность и ничтожество, что мы ещё не начинали своего спасения и нечего представлять, на какой же ступени ты находишься. Да ты ещё ногу не поднимал даже, чтобы подняться с основания земли. Вот о чём мы с вами сегодня вспоминаем.
Сегодня пересекаются память сорока мучеников, которая показывает решительное следование за Христом и мгновенное соединение с Ним через страдания и пролитие крови; и память преподобного Иоанна Лествичника, который всю свою жизнь отдал для этого же спасения. Он сначала был послушником, около девятнадцати лет, потом сорок лет был отшельником и лишь после этого подвига, когда ему уже было к семидесяти годам, он стал на краткое время игуменом Синайского монастыря.
Преодоление греха в жизни тоже идёт через подвиг, через страдания. Святые отцы, основываясь на Священном Писании, говорили об этом спасении через аскетический подвиг: «Пролей кровь, а прими дух». То есть, через пролитие крови, через страдания, через борьбу с самим собой принимает человек благодать Святого Духа.
Дай Бог, чтобы молитвами этих великих святых — сорока мучеников Севастийских и преподобного Иоанна Лествичника Господь хранил нас, Господь возгревал наше усердие и желание следовать за Христом.
В память сорока мучеников есть такой русский обычай, не знаю, встречается ли он где-то ещё. Наш народ в этот день печёт жаворонков, интересных, очень вкусных, хотя тесто постное. А почему? Да потому, что в народном благочестии сравнивается, что души этих мучеников, через страдания освободившись от тела, слились с Ангелами. Они словно превратились в чистых небесных птиц. Вы помните, в одной советской песне есть такие слова: «солдаты не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей». Прекрасный смысл в этой песне о том, что бессмертие души человеческой существует и через смерть становится частью духовного мира, и мы с вами станем, несомненно. Аминь.
22 марта 2015
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа
Дорогие братия и сестры. Сегодняшний воскресный день, четвёртое воскресенье Великого Поста, когда уже большая половина его прошла, святая Церковь, неустанно заботясь о нашем духовном здравии, предлагает нравственное назидание, которое базируется на воспоминании памяти двух святых: преподобного Иоанна Лествичника, которому посвящено четвёртое воскресенье, и святых сорока мучеников Севастийских, которые празднуются строго в своё число, но в этом Великом Посту память их совпала с воскресным днём. И в воскресенье даже преимущественный акцент прославления делается в честь сорока мучеников Севастийских, а потом уже преподобного Иоанна Лествичника.
Итак, две памяти церковных из множества великих святых. Прежде всего, коснёмся сорока мучеников Севастийских. Это было в начале IV века. Они были одной дружиной, сорок воинов, которые заботились о сохранении и расширении пределов Римского государства. И они были единомышленны в вере. Сорок человек — это великая сила мужественных, крепких, физически здоровых людей. И все они был христианами. И когда правитель той земли в окрестностях Армении, приехав в эти пределы, захотел совершить праздничное служение идолам, то эти сорок мучеников отказались быть единомышленными в этом своему правителю, и, смело сказав, что они христиане, готовы были идти на любые мучения и саму смерть, чтобы сохранить верность Христу.
Это и случилось в их жизни, потому что римская власть, наверное, как и всякая крепкая и прочная власть, не терпит никакого противления, никакого инакомыслия. Вспомните советские времена, коснувшиеся нашего государства. И поэтому с них сняли воинские доспехи. А дело было зимой, и, может, в память мучеников Севастийских, сегодня снежок, морозец такой с утра для нашего назидания, чтобы мы представляли, что не плюс семнадцать на дворе, а мороз, и на льду стояли сорок мучеников Севастийских без воинских доспехов, без тёплой верхней одежды, поставленные голыми ногами на лёд. И они всю ночь простояли в этих тяжелейших страданиях. Порой нам, таким теплокровным, чуть-чуть сквознячок, форточка не так открыта, нам неудобно, у нас ручки замёрзли, надо кремом дневным помазать, чтобы трещин не было, перчаточки одеть.
А мученики всю ночь на морозе на льду отстояли, и дьявол, который всегда предлагает искушения, и здесь не был оригинален — на берегу баня тёплая топилась. Озеро и баня: это набор обычного максимального экстрима для русских людей. Но там это было как искушение, которое могло, якобы, сохранить жизнь. И один воин, взирая на эти искры, летящие из дымохода бани, сооружённой на берегу озера, проявил малодушие и бросился по льду озера в баньку тёплую, хотел согреться и сохранить свою жизнь через отречение от Христа, конечно же. Он, наверное, думал, как многие из нас, что Бог в душе и не надо на льду стоять, не надо страдать. Никто не заметит, а Бог милостив, потом покаемся после баньки. С лёгким паром и покаялись.
Но Господь не всегда даёт, дорогие братия и сестры, такую возможность. И мы с вами тоже не хотим идти ко Христу, отдаться Ему всей своей жизнью – потом, попозже, на пенсии, на смертном одре. На смертном одре Господь нам даст такую возможность, потому что есть такие примеры, кому Бог даровал. Например, благоразумный разбойник всю свою жизнь прожил откровенным бандитом, промышлял разбоем и на кресте распят был рядом со Христом. Он сказал: «помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё» (Лк. 23; 42). Прекрасный пример, и каждый из нас об этом мечтает. Прожить так, как хочется, а потом на смертном одре перекрестился: «Господи, Ты же милостив. Прости меня, как разбойника».
Кому-то Господь дарует такой исключительный путь спасения. Но явно, что он не для нас с вами. Где гарантия того, что сознание твоё будет работать на смертном одре? Сколько раз священника зовут причастить в больнице, дома. «Батюшка, надо срочно причастить, умирает». Спрашиваю: «В сознании?» — отвечают, «нет». А зачем батюшка, когда сознания нет? Соединение со Христом — это не магия, оно требует осознанного желания человека, согласие и стремление к этому. А когда сознания нет, реанимация нужна. Сознания нет — бесполезно всё.
С другой стороны, если Господь дарует тебе сознание, но где гарантия, что от страшных предсмертных мук, например, при раковых болезнях, других тяжелейших страданиях, ты сможешь молиться? Будешь вспоминать о морфии, о других наркотических средствах, чтобы немножко забыться от страшных болей, которые иногда предшествуют смерти. А почему? Да потому, что они хотя бы послужили каким-то искуплением для окаянных грешников, которые жили без Бога. И поэтому, дорогие братия и сестры, нам надо не откладывать наше покаяние, не ждать шансов всяких благоприятных.
Что же стало с этим воином? Он только до парилочки добежал и всё — Ангел Божий поразил его, скончался от разрыва сердца. Всю ночь на улице простоял, на морозе, а потом резкая смена температуры. С каждым физиологически такое может случиться. Год назад, например, на Коркинских озёрах молодые люди отмечали крещение с хорошими напитками, в бане, с погружением в ледяную прорубь: платную, отдельную. Один погрузился — и «со святыми упокой». А с какими святыми-то, когда передозировка да алкоголь превышает. Ну с какими «со святыми?» Это кощунство. Да с бесами рогатыми.
Дорогие братия и сестры. Отречение от Христа не спасло жизнь одному из сорока воинов. Ведь мы с вами тоже, порой, стыдимся Христа, стыдимся исповедовать, проявлять веру свою, креститься стыдимся. Хорошо, когда на своей машине проезжаешь мимо храма: «Господи, как хорошо на джипе мимо храма проехать, спокойно, надёжно». А на общественном транспорте, в четыреста тридцатом или в четыреста шестьдесят втором, который до Углово ходит, попробуй, повернись к храму и перекрестись. Это другая ситуация. Дома крестишься перед обедом, жена родненькая тебе борщика постного подаёт. А в общественной столовой на «Нокиан Тайерз», на «Форде» попробуй перекреститься, когда триста сотрудников в две смены обедают – это иная ситуация. Дома-то готов со лба прямо начинать крестное знамение, а вот когда на людях, тогда никак, тогда христианству конец и оно оканчивается. Всё — Бог в душе, никто не увидит ничего, всё нормально. Бог при мне. Это иллюзия, чтобы Он был при тебе, надо подвиг совершить, не стыдиться Его.
Память сорока мучеников Севастийских зовёт нас всех к решительному, бескомпромис-сному исповеданию веры Христовой, готовности всё претерпеть, лишь бы сохранить верность Христу. И святые мученики, как эти сорок Севастийских, являют нам прекрасный пример той верности, вдохновляя нас на наше с вами служение, на наше прохождение христианской жизни. Подвиг мучеников выше всего в Церкви: выше святителей, выше преподобных, монахов. Выше ничего нет, потому что они кровь свою, жизнь отдали за Христа.
Сегодня также память преподобного Иоанна Лествичника, который написал отдельный труд, который называется «Лествица» — практическое руководство для христианской жизни: как спастись, как взойти на небо. Мы с вами думаем так: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем. Боже, милостив буди мне, грешному», надеемся на милосердие Божие. Милосердие Божие непоколебимо, оно как океан, всё вмещает. Но надежда на милосердие Божие тогда, когда ты сам ничего не делаешь — это кощунство и хула на Духа Святого.
Преподобный Иоанн Лествичник, живший уже в VI-ом веке, предлагает нам это наглядное практическое руководство, как спастись. Чтобы спастись, надо пройти тридцать ступеней от земли до неба. Попадёшь на тридцатую — там уже небо, там Христос тебя встречает с любящими отеческими объятиями. Но без лестницы невозможно подняться даже на второй этаж в вашем доме. Надо лестницу, чтобы подняться туда, понимаете? Так же и в духовной жизни, всё идёт постепенно, по ступеням. На начальной ступени преподобный Иоанн Лествичник называет одну из добродетелей: плач о грехах. Есть ли в нашей жизни плач о грехах? Но как? Посмотри, как народ исповедуется. Много слез? Может, тазики или вёдра поставить для ручьёв слез? Нет. Бывает, даже сожаления нет о том, что сотворил тот или иной грех. Там страшные грехи, блудные, сожительство и прочие. «Каешься?» — «Да нет, батюшка, с любовью вспоминаю, как это было, как хорошо прошло. А была бы возможность, может, повторил бы. Да только обстоятельства не позволяют, годы не те, уже за шестьдесят, если и захочешь, то не согрешишь; то наедине не остаёшься, то ещё какие-то, понимаете. Господь бережёт, не даёт поводов для соблазна и для повторения тех или иных страшных грехов».
Преподобный Иоанн говорит, что мы о многом плачем: об уязвлённой гордыне, о не исполнившихся мечтах, о каких-то обидах, скорбях, болезнях, о тех или иных утратах, материальных или жизненных. Но мы не плачем о своих грехах. И преподобный Иоанн говорит, что начало спасения в том, чтобы ты его захотел — это плач о своих грехах. «Как ты смог это совершить, оскорбить Господа, Который распят твоими грехами на кресте?»
Тридцать ступеней по числу тридцати лет жизни Спасителя до выхода Его на проповедь после крещения в реке Иордан. Последняя ступень — это любовь: добродетель, союз всех добродетелей. Любовью является Сам Бог. Любовь-добродетель и любовь-Господь употребля-ются как синонимы, потому что добродетель любви связывает человека неразрывно с Богом.
Дорогие братия и сестры. В этом году снова Господь нам даёт шанс. Вспоминая память преподобного Иоанна Лествичника, может, хоть кто-то в руки возьмёт труд преподобного Иоанна. Может, кто-то удостоится купить, достать. Кто не удостоится, может, в Интернете сегодня посмотрит. Хоть несколько глав почитает, о чём же говорил преподобный Иоанн, о каких добродетелях, о каких страстях. И для нас это вдвойне памятно, дорогие братия и сестры, что мы в большом количестве с вами были на Синайской горе, где подвизался в VI-ом веке преподобный Иоанн Лествичник. Вспоминая эту Синайскую гору, величественную такую, безжизненную, суровую, ослеплённую ярким солнцем, мы можем представить, какими же суровыми были подвиги тех монахов и отшельников, которые совершали на этой Синайской горе, так же, как и Иоанн Лествичник, дело своего спасения.
И сегодня, дорогие братия и сестры, есть возможность в церковном доме остановить наше внимание, прочитать хоть несколько глав этого труда преподобного Иоанна Лествичника для того, чтобы обратиться к своей совести и понять нам нашу никчёмность и ничтожество, что мы ещё не начинали своего спасения и нечего представлять, на какой же ступени ты находишься. Да ты ещё ногу не поднимал даже, чтобы подняться с основания земли. Вот о чём мы с вами сегодня вспоминаем.
Сегодня пересекаются память сорока мучеников, которая показывает решительное следование за Христом и мгновенное соединение с Ним через страдания и пролитие крови; и память преподобного Иоанна Лествичника, который всю свою жизнь отдал для этого же спасения. Он сначала был послушником, около девятнадцати лет, потом сорок лет был отшельником и лишь после этого подвига, когда ему уже было к семидесяти годам, он стал на краткое время игуменом Синайского монастыря.
Преодоление греха в жизни тоже идёт через подвиг, через страдания. Святые отцы, основываясь на Священном Писании, говорили об этом спасении через аскетический подвиг: «Пролей кровь, а прими дух». То есть, через пролитие крови, через страдания, через борьбу с самим собой принимает человек благодать Святого Духа.
Дай Бог, чтобы молитвами этих великих святых — сорока мучеников Севастийских и преподобного Иоанна Лествичника Господь хранил нас, Господь возгревал наше усердие и желание следовать за Христом.
В память сорока мучеников есть такой русский обычай, не знаю, встречается ли он где-то ещё. Наш народ в этот день печёт жаворонков, интересных, очень вкусных, хотя тесто постное. А почему? Да потому, что в народном благочестии сравнивается, что души этих мучеников, через страдания освободившись от тела, слились с Ангелами. Они словно превратились в чистых небесных птиц. Вы помните, в одной советской песне есть такие слова: «солдаты не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей». Прекрасный смысл в этой песне о том, что бессмертие души человеческой существует и через смерть становится частью духовного мира, и мы с вами станем, несомненно. Аминь.
Предыдущая проповедь
15 марта 2015
Следующая проповедь
5 апреля 2015
